Дело человека [Дело для настоящих мужчин] - Дэвид Герролд

Форман спросил: — И вы это видели?

Я кивнул: — Все эти люди были обречены умереть, не правда?

Форман секунду разглядывал потолок. Сочиняя ответ? Потом посмотрел на меня: — Да, боюсь, что так.

— Почему?

— Ты уже знаешь ответ, Джим.

— Нет, не знаю.

— Повторим заново. Как ты думаешь, почему было инсценировано нападение?

— Постфактум это совершенно очевидно. Большинство этих людей не соглашались с позицией Соединенных Штатов по поводу угрозы хторров, поэтому вы пригласили их самолично убедиться, как один из них питается. Гарантированная шоковая терапия. Она всегда срабатывает. Она сработала на мне, а я видел всего лишь картинки Шоу Лоу. Эти люди получили специальное представление въявь. Было устроено так, что никто из наших людей не был убит или ранен, только те, кто был против нас. — Я изучал его лицо. Его глаза омрачились. — Так и было, да?

— Очень похоже, — сказал Форман. — Ты только забываешь контекст.

— Контекст? Или оправдание?

Форман игнорировал насмешку: — Ты видел как прогрессировал съезд. Ты мог бы предложить мне лучшую альтернативу?

— Вы пытались научить их?

— Да! Ты знаешь сколько времени занимает научить политика чему-нибудь? Трое выборов! У нас нет столько времени! Нам надо достичь нашей цели сегодня!

Я должно быть нахмурился, потому что он сказал: — Ты слышал этих делегатов. Они пропускали все, что видели и слышали, через фильтр представления, что Соединенные Штаты используют опасность хторров как предлог для возобновления эксплуатации остального мира.

— Ну и? Разве это не так?

Форман пожал плечами: — Откровенно говоря, это не относится к делу. Война против Хторра будет продолжаться где то от пятидесяти до трех сотен лет — если мы победим. Таков наш диапазон наилучшей аппроксимации.

— И? Каков наихудший вариант?

— Мы все окажемся мертвы в течении десяти лет. — Он сказал это бесстрастно, но слова разили, как пули. — Ситуация призывает к экстраординарному искусству кризисного управления. Она требует такого рода объединенных усилий, которых эта планета не видела никогда. Нам нужен контролирующий орган, который сможет функционировать свободным от обычной инерции, присущей выборному правительству.

— Вы оправдываете диктаторский режим?

— Не слишком. Я оправдываю всеобщую воинскую службу для каждого мужчины, женщины, ребенка, робота, собаки и компьютера на планете. Это все. — Он позволил себе кривую улыбку: — Однако, едва ли это диктаторский режим, не так ли?

Я не ответил. Он встал, подошел к окну и выглянул. — Ирония ситуации, — сказал он, — в том, что единственно выжившие институты, у которых есть ресурсы, чтобы справиться с ситуацией, как раз те, что наименее способны применить эти ресурсы — а это величайшие мировые технологические нации. На конференции доминируют представители четвертого мира, у которых все еще пред-хторрово сознание, ты его знаешь: «Они взяли свое, теперь моя очередь». И они не дают нам играть в другую игру, пока смотрят на себя, как на неравных партнеров. Хторры находят их очень вкусными, а им все равно!

Форман повернулся глянуть на меня. Он возвратился к креслу, но не сел. — Джим, каждый день, который проходит без программы совместного сопротивления вторжению хторров, отодвигает дату возможной победы еще на две недели. Мы быстро подходим к точке, за которой эта дата становится совершенно недостижимой. У нас нет больше времени. Они заняли позицию, что их врагом являются Соединенные Штаты, которые хотят использовать любые окольные пути, чтобы их эксплуатировать. Они не желают отказаться от этой позиции, потому что отказаться — значит признать, что они были неправы. А самая тяжелая вещь для человеческого существа в этом мире — быть неправым. Разве ты не знаешь людей, для которых лучше умереть, чем быть неправым?

Я снова представил хторра, льющегося со сцены. Услышал крики ужаса. Почувствовал запах крови. Эти люди умерли, потому что были неправы? Я посмотрел Форману в лицо. Он глядел напряженно. Его глаза причиняли боль.

Я понял, что это неправда, прежде чем произнес, но все же сказал: — Так они неправы — а вы правы?

Форман покачал головой: — Мы сделали, что надо было сделать, Джим, и единственный способ объяснить это так неудовлетворителен, что я даже не стану пытаться.

Я обдумал это. — Все же попытайтесь, — сказал я.

Он выглядел несчастным, приступая: — Хорошо, но тебе это не понравится. Это другая игра, с другими правилами, и одно из наиболее важных звучит так: «Все предыдущие игры более не действительны». И тот, кто пытается играть в старую игру посередине новой, стоит на пути. Понял? Поэтому мы усадили все наши главные проблемы в передние ряды. Нам это не нравилось, но это было необходимо.

— Вы правы. Мне это не нравится.

Он кивнул: — Я предупреждал. Но, Джим, каждый, кто выжил, теперь увидел войну с близкого расстояния. Теперь это не просто другая политическая позиция. Теперь это — кровавый шрам в душе. Люди, вышедшие из этой аудитории, теперь знают, кто их враг. То, что ты видел, в чем участвовал, была весьма необходимая часть шоковой терапии сообщества мировых правительств.

Он снова сел, наклонился вперед и положил руку на меня: — Мы не хотели делать это, Джим. В самом деле, до самой последней недели мы решили не делать. Надеялись, что самих фактов достаточно, чтобы убедить депутатов. Мы были неправы. Фактов оказалось недостаточно. Ты продемонстрировал это, когда выступил перед всей конференцией. Именно ты продемонстрировал нам, как полностью закристаллизировалась позиция четвертого мира.

— О, конечно — это верно, — сказал я. — Теперь всему виной я!

Форман наклонился вперед и сказал напряженно: — Джим, заткнись и послушай. Перестань показывать свою глупость. Знаешь, что ты дал нам? Уровень, на котором надо сооружать массовую перестройку политических целей. Видеозаписи конференции разошлись по общественному каналу. Весь мир увидел, как хторр атакует полный зал их высших лидеров. Весь мир увидел, как ты завалил этого хторра. Ты знаешь, что ты герой?

— Э-э, дерьмо.

Форман кивнул: — Я согласен. Ты совсем не тот, кого нам следовало бы выбрать, но ты тот, кого мы получили, поэтому мы просто наилучшим способом используем тебя. Послушай, публика теперь встревожена — мы нуждались в этом. Прежде у нас такого не было. В этом разница. Мы видим, как некоторые влиятельные люди внезапно объявили своими целями военизировать все необходимые ресурсы для сопротивления вторжению хторров.

Я откинулся в постели и сложил руки на груди: — Так Соединенные Штаты выиграли в конце концов, правда?

Форман покачал головой: — Это шутка, сынок. Возможно, не будет даже Соединенных Штатов, когда закончится война — даже если мы победим. Все необходимое для человеческого вида, чтобы победить хторров, имеет такую колоссальную важность, что выживание любой нации как нации становится неважным. Каждый из нас, кто принимает участие в этой войне, понимает, что выживание любого является важностью второго порядка, когда противостоит выживанию вида.

Он снова откинулся в кресле. Я ничего не сказал. Говорить было нечего. Потом я подумал кой о чем: — Я понимаю, это ваша позиция. А теперь, как оправдывается включение меня? Вспомните, предполагалось, что я тоже буду убит, а не стану героем.

Форман не выглядел смущенным. Он сказал: — Это верно. И тебя вообще не предполагалось спасать. Это сиделка, Динни — она иногда может быть хорошей занозой в заднице — спасла твою жизнь. Она отключила двух морских пехотинцев, которые пытались оттащить ее.

— Они пришли убить меня?

— Не совсем так. Это просто похоже на, э-э, политику не спешить тебе на помощь. Но никто не сказал ей это. Когда они попытались ее оттащить, она их покалечила. Одному разбила коленную чашечку, другому сломала ключицу, руку и грудную кость. Она оставалась с тобой все время, не подпуская близко никого, кого не знала лично.

— А что произошло в операционной?

Форман поразился: — Ты и об этом знаешь?

Я кивнул.

— Старший офицер намекнул, что твоя операция должна быть… отложена. Она предложила ему покинуть операционную. Он отказался. Она дала ему выбор: или он уходит сам, или по-другому. Если по-другому, она обещала, что ему не понравится. Она оказалась права. Ему не понравилась. Сейчас она арестована…

— Что?

— Охранный арест. Пока кое-что не упорядочится. Я обещаю тебе, что с ней все будет в порядке. Но вначале мне и тебе надо было вот так немного поболтать.

Тогда до меня кое-что дошло: — Почему вы и я? Где дядя Айра? Разве не с ним мне следовало поговорить?

Форман поколебался: — Сожалею. Полковник Валлачстейн погиб. Он не выбрался из аудитории вовремя. — На его лице было страдание.

— Нет!…. — закричал я. — Я не верю! — Я чувствовал, словно мне в грудь ударил кирпич…

— Он пропустил вперед троих, вытолкал перед собой. Один из них я. И вернулся еще за кем-то. Я ждал его у двери. Он не вышел.